Заседание продолжалось четвёртый день. Спорящие никак не могли прийти к согласию.
— Мальчик! – слаженно заявлял хор низких мужских голосов.
— Девочка! – менее организованно, но настойчиво протестовал хор звонких женских.
Подсчёт числа проголосовавших снова и снова подтверждал ничью.
Председатель покосился на присутствовавших, вытер платком пот со лба и вопросительно поднял бровь.
— Товарищи! Время на исходе. Мы должны принять решение. Заявители не могут так долго ждать. Их заявление принято, рассмотрено и одобрено. Остался только наш ответ, без которого невозможно завершение обработки юзапроса.
Зал наполнился шумом. Кто ёрзал на стуле, кто прочищал горло, кто перешёптывался. А некоторые вовсе достали из карманов съестное и принялись смачно жевать.
— Господа! Попрошу тишины! – начал председатель, но едва набрал воздуха, чтобы продолжить, дверь приоткрылась, и в щель просунулась маленькая женская голова, обрамлённая полусферой химически завитых бордовых волос.
Она писклявым голосом осведомилась:
— Ну что?
Председатель заметно встревожился и натужно улыбнулся.
— Распорядитель, не извольте беспокоиться.
— Нет уж! Изволю! Четвёртый день договориться не можете! Тоже мне – ангелы! В штрафбат всех отправлю! Хранителями будете веков триста пахать!
Женщина вошла в зал. Ангелы выпрямили спины. Негоже сутулиться перед начальством.
— Решение? – требовательно взвизгнула бордовововолосая.
— Маль-дев-ч-а-к – крикнул хор.
Табло выдало равное количество голосов.
— Ясно, – отрезала распорядитель, – так и запишем: «двойня».
