Это был меленький мир. Он умещался на детской ладошке. Выщербленный камень, найденный под яблоней. В нём небольшая выбоина. Камень был горой, а выбоина в нём походила на грот, подобный тому, в котором по сей день томится угрюмый Демон Лермонтова.
Размерами «грот» немного уступал фасолине, но это ничуть не мешало разместить в нём целый мир, с самыми что ни есть настоящими, пусть и чуть меньше спичечной головки, но, всё же, настоящими людьми.
Грустный мальчик сидел посреди огромного каменного зала совершенно один. Но если долго сидеть в одиночестве, можно и самому окаменеть. К нему пришла девочка. Улыбнулась. Протянула руку. Они бегали друг за другом по залу. От весёлых салок на белых щеках играл малиновый румянец.
Но вот девочка остановилась перевести дух. Мальчик в тот же миг догнал её и обхватил обеими руками.
— Теперь не убежишь! – залился смехом он.
Она же молчала и продолжала улыбаться, лишь сильнее раскраснелась. Затем ловко извернулась в крепких объятьях, обернулась к мальчику лицом, и, закройте глаза руками, по-це-ло-ва-ла его! Да-да! Прямо в губы!
Каменный мир закружился вокруг них красивейшим из вальсов.
«Хи-хи, – детские пальчики неловко прикрыли рот. – Прямо в губы!»
Камешек был аккуратно возложен назад под яблоню. Нехорошо мешать людям, когда из двух их становится двое.
Прошло много лет, целая жизнь пробежала. И нет больше маленького мира. Забытый, он до сих пор лежит под давно усохшей яблоней. Пусть. Не стоит грустить. Ведь вместо него теперь есть большой, в котором где-то посреди холодного каменного одиночества сидит печальный кто-то…
Но вот девочка остановилась перевести дух. Мальчик в тот же миг догнал её и обхватил обеими руками.
— Теперь не убежишь! – залился смехом он.
Она же молчала и продолжала улыбаться, лишь сильнее раскраснелась. Затем ловко извернулась в крепких объятьях, обернулась к мальчику лицом, и, закройте глаза руками, по-це-ло-ва-ла его! Да-да! Прямо в губы!
Каменный мир закружился вокруг них красивейшим из вальсов.
«Хи-хи, – детские пальчики неловко прикрыли рот. – Прямо в губы!»
Камешек был аккуратно возложен назад под яблоню. Нехорошо мешать людям, когда из двух их становится двое.
Прошло много лет, целая жизнь пробежала. И нет больше маленького мира. Забытый, он до сих пор лежит под давно усохшей яблоней. Пусть. Не стоит грустить. Ведь вместо него теперь есть большой, в котором где-то посреди холодного каменного одиночества сидит печальный кто-то…
