— Лейтенант Клешнин!
— Так точно! – выпалил старший техник звена, молниеносно встав по стойке смирно у кровати.
Вид невысокого служивого, стоящего посреди полуночной казармы в одних подштанниках, рассмешил замкома ремонтной бригады авиабазы.
— Так точно! – выпалил старший техник звена, молниеносно встав по стойке смирно у кровати.
Вид невысокого служивого, стоящего посреди полуночной казармы в одних подштанниках, рассмешил замкома ремонтной бригады авиабазы.
— Вольно! Одевайся. Там троих пригнали. Моторы кашляют, как шлюхи чахоточные. Утром вылет. Успеете починить?
— Успеем, товарищ капитан!
— Вот и славно!
— Товарищ Петрыкин!
— Да?
Лейтенант замялся и опустил глаза.
— Мы неделю назад запчасти запрашивали…
— Эх, Вася, Вася! – махнул рукой замком и ушёл.
Через пятнадцать минут техники, по локоть вымазанные мазутом, потрошили внутренности трёх самолётов. Если отсеять матершинные подробности результатов технической диагностики, всем моторам требовалась замена передаточных ремней.
Старший техник выругался. Сел на асфальт, вытер тряпкой руки и скрутил папироску.
— Вась, чё делать будем?
— Трофимыч, дай затянуться.
— Петрыкин-то что про запчасти сказал?
— Мужики, мать вашу! Будьте добры, заткнитесь! Запчастей нет. Но Ленинград не просрём!
Через минуту Клешнин подскочил, как ошпаренный. Отдал недокуренную папиросу. Сверкнул глазами. Стянул с себя ремень.
— До рассвета три часа! Быстро гоните ремни!
На утро моторы выдавали равномерное бр-бр-бр.
— Клешнин! – кинул Петрыкин, глядя на подпоясанные куском бечёвки штаны лейтенанта, – И откуда ты, сукин сын, такой хитрожопый взялся?
— Все мы из причинного места, товарищ капитан!
Техники покатились со смеху.
