Маме

Луне, взошедшей на исходе октября
Я подарю всю прелесть бликов серебра,
Шелка морей, степных колосьев веера,
За жизнь, мне данную в зените сентября.

Для серых глаз пусть волшебством горит заря,
И ветры паутинкой нежною пусть кутают ея.
Бриллианты звёзд на чёрном бархате звеня,
Пускай поют ей, что живёт она не зря.

Mon sir

О, хватит ли мне жизни
Узнать твой близкий и далёкий мир?
Строги, геометрически капризны
Черты души мужской, mon sir.

Видели ли вы?..

Как солнце пробуждается. О, видели ли вы?
Как мир вокруг меняется, как трепетны огни,
Как волшебство влюбляется в небесные пары,
Как чудо зарождается, зовя с собой: "Лети!"

Блаженно заливается Эол-скрипач в пруды,
Надежда просыпается бриллиантами росы,
Земля преображается, и обнажив стопы,
По свету продвигаются лучей златых гонцы.

И солнце поднимается. И замерли часы.
И тьма в свету купается, бессильны её псы.
Ей до заката маяться. Бессильна ночь. Увы.
Вы видели рассвет? О, видели ли вы?

Сон

Сон чистый яркий снился снова.
О том, что я одна в просторном храме.
Я говорила Богу своё слово,
И пела я в молитвословной гамме.

И по щекам стекала, словно слёзы,
Истома радости и чистоты небесной.
Живее жизни расцветали грёзы,
И я парила над Вселенской бездной.

Во мне мой храм, что дарит цели --
Любви и высоты приют искомый.
И льётся свет сквозь Мирозданья щели.
Свободен дух, добром ведомый.

Сенокос

Я на заре пойду на сенокос.
Вплетая солнце в струи кос,
Войду я в море пряных трав.
В нём растворюсь, от суеты устав.

И замахнусь косой я от плеча.
Златою гривою степного космача
К ногам полягут хлебные колосья.
Натрёт ладони новое окосье.

Растреплет ленты в косах ветер,
И день родится: свеж и светел.
Ярило силою наполнит дух,
И песня вольная польётся вслух.

Ноктюрн. Фаза 2.

Играют утренний ноктюрн,
Вычерчивая дрелью ноты.
Но высекая руну силы Тюр,
Сильней не сделать душ пустоты.

Скрипят и гнутся провода,
Неся иллюзию свободы,
Плюются пеплом города,
И толерантностью -- народы.

Ногами безразличная толпа
Стучит в асфальта барабаны.
И безрассудной низости слова
Высокой чёткости несут экраны.

И грифы чёрные, услышав голоса,
Вдруг подичились мертвечины,
Когда во тьме стальная полоса
Решила: стоит выделка овчины.

Клешнин Василий

Был вечер много лет назад.
Отглажен китель тёмно синий.
Грудь отливала золотом наград,
Родных волос струился иней.

Широкой строчкой приметали воротник
Глаза слепые в свете тусклой лампы.
Лоскут был дорог, словно золотник,
Его лилеяли натруженные пальцы.

Ах, бабушка, отдай -- я помогу!
Отказом гордый взор ответил:
"Сама должна я, внучка, потому
Что дедушка наш должен быть приметен:

Сзывает завтра мэр его однополчан.
Накормит ветчиной с картошкой,
И чтоб порадовать сельчан,
Напоит боевой их стошкой".

Победе будет шесть десятков лет.
Посмотрим мы по "Первому" каналу
Парада строй и блеск от эполет,
И подивимся танков арсеналу.

С банкета дед вернулся сыт и рад,
Кряхтя по-старчески, рассказ заводит.
"Бедро я променял на Ленинград.
Пусть средь народа слухов много ходит.

В Войну я птиц крылатых починял...
И с рёвом диким в небе выли самолёты.
Героев град я, внуча, защащал...
Назад не все вернулися пилоты..."

Когда-то я, держа пред внуками ответ
Кто честь и славу даровал России,
Скажу, что волю отстоял мой дед,
Починщик, рядовой Клешнин Василий.

Самолёт

Взмывая крылами взлетает-садится
Железная белая гордая птица.
Надежда горит в стробоскопах-глазах
И бак утопает в горючих слезах.

А рядом пригрелась на крыше сарая
Пернатая серая роботов стая.
Гонимые криком с кусков черепицы,
Парят механически киберсиницы.

Срывая рукою бездонный навес,
Кресты и свободу, померив на вес,
В безумии мудрости топится бес.
Для всех и для каждого хватит небес.

Ощущение

Сквозь мира ломаные судьбы
Узреть
            вопросов
                            суть бы.
Отхаркиваясь лёгкими на лёд
Нащупать
                 времени
                               налёт,
Вперёд которого уверенно шагал
Кашерный
                 Марк
                          Шагал.
Не замечая, что всё ложно,
Поверить.
                Всё ведь
                              ложь, но...
В бегах от леса на берёзу лез
Но и
         берёза --
                         лес.
Из шкуры ящерицей лезть
Но шкура --
                    есть обман
                                       и лесть.
Так расстелись же небом небыль,
В которой
               даже в снах
                                  ты не был.
В которой тяжкий едкий смог
Оскалы
             глазго
                       высечь смог.
И пусть не перепрыгнуть Дон, но
Не стоит
                стлаться
                              донно.
Топча лаптём бесстыжие юдоли
Не гоже
             пресмыкаться
                                    доле.

День "Спасибо!"

Когда краса укроет плечи,

В обличии мирском и дряблом,

Зажгутся в душах серых свечи.

Ладони обнажённые, озябнув,

Родят аплодисменты дружно.

И заискрятся синью неба

Сквозь очи изнутри наружно

Тепло сердец и дружбы нега.

Здесь часть Вселенной без имён,

Без возрастов, без сожалений.

Всех убеждений и племён,

Вне вихря яростных сражений.

Гитара, микрофон, колонка.

Замена стен -- тепло от солнца.

Добро ручьём струится звонко

И совесть требует червонца.

Обнявшись, в полукруг стоя,

От ветра кутают соседей

Чужие, незнакомые друзья.
И нет волков, и нет медведей.*

Спасибо, ясный музыкант,

За радость, красоту, терпенье.

Я точно знаю, ошибался Кант:

Не разум дарит нам спасенье.

Украинский сон

Сон разума рождает чудовищ.

Франсиско Гойя

Нет, разум никогда не победит:
Наркотики, содом и полигоны --
Рассудку что бетонные загоны.
Себе лишь человек и навредит.

Зачем кровавое сражение
Фашистам, свергнувших фашизм?
Расстреливающим с криками "За жизнь!".
Сон разума несёт лишь разрушение.

Прощаясь с логикой на шабаше теней,
В чаду кошмара теплится надежда,
Что обезуметь не дано невеждам,
Проснувшимся средь мокрых простыней.

Рыба

Сегодня снова воскресенье.
От жажды душащей Спасенья,
Мы собрались в цветное здание,
Где в уголку Святое Знание

Из сил всех просится наружу.
Оно не присказка на ужин,
Оно не книжка в закромах из пыли,
Оно древнее, чем мы были.

Но в ладанных чертогах с куполами
Нам так радушно предлагали
Совет, любовь и просветление,
Лишь откажись от искушения

Послушать совесть, жить как Бог,
В свободном выборе дорог.
Но лишь дорога, лишь твой выбор
Способен сделать из икринки рыбу.